fi_la

Томас Манн с иронией рассказывает о том, как в реальной жизни сбывалось пророчество Иосифа о грядущих четырнадцати годах и перспективах сельского хозяйства. Его ирония совершенно уместна, однако проистекает подмеченное им заблуждение вовсе не из лести и не по злому умыслу, а ввиду того самого стремления мозга менять картины, делая их как можно более гармоничными.

Впрочем, слово писателю:

«В действительности предсказанная семерка имела вид, скорее, пятерки. Но ни тому, ни другому числу живая жизнь не отдала решительного предпочтения, тем более, что тучные и тощие годы выходили из своего лона совсем не с такой аккуратностью и не так резко отличаясь друг от друга, как тучные и тощие коровы в фараоновом сне. Тучные и тощие годы, которые потом пришли, были, как то свойственно всему живому, не все одинаково тучны и тощи. Среди тучных попадался год-другой, который, конечно, нельзя было назвать тощим, но при некотором критицизме вполне можно было узнать умеренно тучным. Тощие, правда, были все достаточно тощи, их было наверняка пять, если не семь; но выпадали среди них годы, не достигавшие последней степени убожества и более или менее близкими к сносным, в которых, не будь предсказания, может быть, вовсе и не распознали бы мякинно-голодных. А так их, благодаря доброй воле, тоже засчитывали.

Теперь попробуем разобраться в том, почему же одни сны уходят бесследно вместе с пробуждением, а другие надолго врезаются в память, продолжая тревожить, или радовать нас недели, месяцы, годы.

Кстати, феномен сохранения в памяти, и стирания из нее, ночного видения прекрасно описал Томас Манн, когда речь шла о величайшем из возвышений Иосифа. Не приводя описания самого сна, который прекрасно известен всем еще по старинной библейской легенде, я позволю себе процитировать тот отрывок, в котором Манн описывает то, что обрамляло эти удивительные, судьбоносные для фараона, Кеме и Иосифа сны:

«…после нескольких часов глубокого покоя он стал видеть сны, такие странные, жуткие, нелепые в своих живых подробностях сны, какие снились ему только в детстве, когда у него болело горло и его лихорадило. Но сны его были отнюдь не о невесомом отце бенну и о нематериальном луче солнца, а о вещах совершенно противоположного рода…