fi_la

Возможно, я вас уже утомил своим гаудианством, но каждый новый приезд в Барсу заставляет меня вновь и вновь возвращаться к его творчеству. Тем более, что с каждым приездом Саграда все более приобретает окончательные черты. Внутри все уже почти так, "как надо".
Вот и отмечу я несколько моментов.
Во-первых, еще раз расскажу вам о лесе колонн. Тут напрашивается параллель, иллюстрирующая развитие в Саграде творческих замыслов самого Антонио.
Посмотрите вначале на рукотоворный "лес" в парке Гуэль, который строил сам маэстро:



Колонны выстроены по диагонали - это единственный ракурс, с которого "лес" можно "прострелить" насквозь. С любой другой точки это действительно лес. Правда, лес, где кроны низко нависают над головой.
В Саграде мы видим тот же лес, но уже с кронами, уходящими в недосягаемое небо.




И из леса ты выходишь к старинной церкви, которую являет собой стилизация правого (если стоять лицом к алтарю) портала.
В лесу же, на диковинном планирующем листочке, как-будто сшитом листорезами, спускается к нам распятие с Иисусом.



Удивительное соединение важнейших вех жизни Христа. Ужас Распятия в Саграде подан в стилистике Рождества и вертепа, что позволяет сохранить неотъемлемую для католиков символику жестокого орудия пыток, визуально смягчив и "одомашнив" его. Все-таки, Святое Семейство, и семье куда ближе праздничное Рождество, чем мрачное распятие. Удивительное, тонкое решение, о котором мало кто задумывается, но которое составляет революционную сущность Саграды.
Как вы уже видели, лес Саграды не сумрачный лес средневековья, а легкий лес возрождения. И ажурность леса, вкупе с его таинственностью, подчеркивают уникальные витражи. Сам Гауди не успел разработать витражи для этой церкви, но, как мне кажется, реализация полностью соответствует его замыслам.



Летний день, солнце уже начало садиться, прошел ливень, и капли еще стекают с широких дубовых листьев. В небе повисла радуга. Ты стоишь под пологом леса, смотришь вверх, и видишь божественные переливы красок. Примерно это мы сейчас можем наблюдать и в Саграде.
Ну и напоследок, еще одна любопытинка. Обратите внимания, как организован нижний ярус балконов, и, в частности, выходы с лестниц, введущих вниз и вверх.



Они стилизованы в виде гигантских амвонов, с которых, кажется, пристало читать проповеди самим Евангелистам, или уж, по крайней мере, отцам церкви, уровня Блаженного Августина, Аквината или Фрасиска из Ассизи.
Удивительная находка.
В общем, о саграде можно было бы написать еще, и, наверное, я еще и напишу, но не сейчас.

Мряка, дождь, лужи... Темнеет еще раньше, чем надо было. Все это, пришед вслед за ярким солнечным летом, выворачивает наизнанку душу, заставляя пригнуться, забиться, забыться, отключиться. Беспричинная тоска, а скорее сплин или хандра одолевают, заставляя опускать руки и застывать без сил.
Осень приходит по расписанию, и привычно угнетает нас. Ведь так положено. Время летней активности прошло. Дни становятся короче, пищи в лесах меньше, все что можно было собрать и запасти собрано и запасено. Но этого мало, а добычи нет. И если запас недостаточен надо готовится к смертям, или экономить силы. Угнетенное состояние позволяет экономить силы, а значит, растягивать запасы на долгий срок, переживая зиму. Думаете, это все далеко от нас, и генетическая память не может распространятся на жителей современных мегаполисов?
Отнюдь нет. Все ближе гораздо. Послушайте Лонгфелло:


                    Еле-еле из вигвама,
                    Занесенного снегами,
                    Мог пробраться в лес охотник;
                    В рукавицах и на лыжах
                    Тщетно по лесу бродил он,
                    Тщетно он искал добычи, -
                    Не видал ни птиц, ни зверя,
                    Не видал следов оленя,
                    Не видал следов Вабассо.
                    Страшен был, как привиденье,
                    Лес блестящий и пустынный,
                    И от голода, от стужи,
                    Потеряв сознанье, падал,
                    Погибал в снегах охотник.

А ведь описанное здесь - оно близко, очень близко. По эволюционным меркам и вовсе пять минут назад. И потому не надо тщетно бродить по лесу, а надо сидеть, и беречь силы. Правда, и это не всегда помогает, ведь умирает же Миннегага, ослабленная ожиданием весны, ослабленная любовью к Гайавате.
Не удивительно, что природа заставляет нас хандрить. Хандра подавляет активность, и мы все более склоняемся к спячке, сохраняя силы.
Но искра божия, она все-таки тлеет в современном человеке, и осень, угнетая жизненную активность, высвобождает творческий потенциал. Не буду даже вспоминать про болдинские осени.
Подумайте о себе. Сколько раз в такую погоду вам хотелось "достать чернил и плакать", и сколько раз в таких случаях вам казалось, что именно сейчас "вернее слагаются стихи навзрыд".
В такие дни лично мне кажется, что рай он совсем рядом. Нужна веранда, или балкон, лес, кружка, в которой можно сварить горячий кофе с молоком, стопка бумаги и писучая ручка. Чтобы сидеть, писать, писать, писать, слушать капли, которые монотонно шуршат по листве и разнообразно стучат по крыше, балясинам и прочим деревянным предметам, ждать мерного раскатистого грома после молнии, снова писать, ловя мысли, которые просто переполняют голову...
Или читать, что-то очень близкое, родное, практически свое. Сколько раз я, не обремененный заботами перечитывал под такую погоду "Игру в бисер", еще и еще раз погружаясь в Касталийский мир, бродя по Вальдцелю, беседуя с отцом Иаковом или Магистром музыки. 
Сколько раз перечитыал Гайавату, уже не читая, а ловя всплывающие строки, картины, мир оджибуэев, мир природы, духов и отважных людей.
Сколько раз вздрагивал от удивительного резонанса со строчками Пастернака. "недавно это просекой лесной прошелся дождь, как землемер и метчик...". Да я проходил только что по этой просеке, да я видел это. ландыш, царские свечки, все.
И когда возвращаешься к старенькой плитке, чтобы согреть парное молоко в жестяной кружке (и даже не важно какой будет кофе, пусть бы и цикорий), не знаешь куда деться от ассоциаций, которые окружают тебя.
Жаль, что это потеряно и не возвращается. А остается только хандра, сплин и апатия. Жизнь течет между пальцев куда быстрее, чем казалось в юности.

Сегодня вашему вниманию предтавляется вторая часть главы книги, посвященной литературоведческим и культурологическим изыскания, посвященным упомянутым в заглавии произведениям. Интересного чтения. Вопросы, комментарии, и дискуссии, как водится, приветствуются.

Почему? Потому что поток сознания по природе соей хаотичен и неупорядочен. Сознание, если так позволительно будет сказать, бестолково, правда, лишь в том случае, когда мы буквально следуем за ним, не пытаясь никоим образом его обрабатывать.

Позволю себе прибегнуть к простой аналогии. Представьте себе, что вы заехали на машине в лесную глушь, и на приличной скорости едете по едва заметной лесной дороге. Дорога уже начала зарастать, и за окнами вашей машины живет своей жизнью летний лес. Однако, его жизни вы так и не увидите, так как едете слишком быстро, и не даете себе труда остановиться и задуматься. В результате, справа и слева от вас сплошная зеленая стена, и иногда вам удается словить нечто неожиданное – красновато-рыжий ствол сосны, черные гроздья бузины, мелькнувшего на ветке дятла, россыпь сыроежек, и не более того...

  

( Read more... )