fi_la

Сама же идеология построения партий подразумевает лишь упорядоченное накопление информации, а отнюдь не ее обработку, что является точной работой сознания по отношению к мозгу.

Таким образом, упреки, которые бросает Провинции Дезиньори, и окружающий мир в его лице, упреки в бесплодности занятий игроков, упреки в существовании запрета на творчество, совершенно необоснованны. Ибо как мы можем упрекать собственное сознание за то, что оно не может само сделать выводы, его функция в другом – оно должно готовить материалы и задавать вопросы мозгу.

И с этой функцией Игра в бисер справляется блестяще. Игроки создают развитые и многогранные картины с многочисленными переплетениями, а их неожиданные комбинации (несомненно, вызвавшие бы любопытную реакцию мозга) представляют эстетический интерес сами по себе.

Очевидно, ответ на этот вопрос следует искать среди наследства, которое мы получили от наших животных предков. Понятно, что наиболее важная картина должна быстрее и легче всего вспоминаться. Следовательно, должен существовать механизм, выделяющий эти наиболее существенные, жизненно важные картины, из числа других. Справиться с этой задачей поможет, несомненно, элемент-маркер, вызывающий моментальную и безусловную реакцию.

У животных, в силу относительно слабого развития сознания вряд ли можно было бы определить «логический» элемент, который удовлетворительно выполнял бы данную функцию. А ведь от ее существования часто зависело выживание особи, а значит, и всего вида. Мы уже говорили о том, что животное не может самостоятельно делать прогнозы или конструировать элементы, используя лишь внутренние резервы. Это значит, что наибольшее значение для них приобретает опыт, или картины, сформированные из внешних элементов. Некоторые из этих картин менее значимы, но некоторые, отражающие критические ситуации в жизни особи, крайне важны.

Жажда задавать вопросы и отвечать на них кажется необъяснимой, если не принимать во внимание то, что именно вопросы помогают людям общаться друг с другом, облегчают пути передачи новых знаний и догадок.

И если вопросы, которые задают мыслители наших дней, сильно трансформировались, то это не значит, что человечество вовсе отказалось от них. Ведь вопрос появляется тогда, когда ученый пишет о цели своего исследования, когда писатель интересуется мотивами поступков людей в той или иной ситуации, когда архитектор пытается «организовать» пространство. Я уже не говорю об особом искусстве задавать вопросы авторов детективных повествований, а между тем, их устойчивая и громадная популярность, есть ни что иное, как следствие неизбывного стремления человека отвечать на самые разнообразные вопросы, и разгадывать различные загадки (в скобках замечу, что очевидно этим же можно объяснить невероятную популярность в наше время многочисленных игр, связанных с ответами на те или иные вопросы – для игроков вопросы становятся своеобразным наркотиком, а ответы на них приносят ни с чем не сравнимую радость).

Вопросы до сих пор существенно помогают нам, и именно умение правильно задать вопрос не зря многие ставят выше умения найти на него ответ. Тот кто умеет задавать вопросы, тот имеет больше шансов донести до окружающих свою мысль.

Первые картины мы формируем в детстсве. И чем лучше мы поработали в детстве, тем богаче мы чувствует себя в дальнейшей жизни.

Изначально эти картины чем-то похожи на скелеты. С одной стороны, они достаточно гармоничны и законченны, поскольку отражают некую идею, а с другой, выглядят неестественно обедненными по сравнению с аналогичными картинами взрослого человека. Эти картины открыты для нашего творчества, и только от нас самих зависит останутся ли они тощими и немощными, или наполняться элементами, ожив и расправившись, реализовав свой изначальный потенциал. Собственно, именно от наших усилий и зависит, будет ли наш внутренний мир, отраженный в картинах, беден или богат. Создать или насытить можно каждую картину, а если случается так, что она усыхает, или вовсе атрофируется, то происходит это только из-за того, что мы сами ни разу не удосужились к ней обратиться.

Естественно, что и творческие возможности каждого человека в той или иной сфере ограничены существованием тех картин, которые были созданы его сознанием. Мы уже говорили о том, что открытия, это, по сути, новые ассоциации, и новые неожиданные комбинации картин и элементов. Создаваться же они могут лишь в том случае, если существуют сами картины. В данном случае игру ума можно уподобить игре в шахматы.

Впрочем, как всем нам прекрасно известно, мудрецы так и не облегчили душевных страданий Аменхотепа. И, возможно, он действительно нашел бы облегчение лишь тогда, когда вслед за годами изобилия, в Мицраиме наступили бы ужасные года голода, которые, без сомнения и явились бы той ассоциацией, которая привязывала странный сон к картинам забот государевых о благосостоянии страны и своем собственном. Однако, как нам тоже хорошо известно, к счастью для многих и многих, неблагодарный чашник фараона вовремя вспомнил о чудесном толковании своего собственного сна, которое он получил в темнице от Иосифа, и которое прекрасным образом привязалось не только к его внутренним картинам, но и к реальности. Фараон послал за своим дотоле несчастным рабом, и произошло то, что хорошо известно нам. Впрочем, описание Манна и тут как нельзя кстати для моего собственного рассказа. Послушайте, как блистательно он описывает происходившее:

Эту проблема волновала и философов древности и ученых современности. Любопытный подход к этой теме был предложен выдающимся физиком Вернером Гейзенбергом. Он подчеркивал, что решение лежит не в совсем традиционной, «умозрительной» плоскости:

Я уже вспоминал о механизмах, позволяющих мозгу работать со зрительными образами. Хочется вернуться к ним еще раз. Ученые выделяют в мозгу так называемые «простые» клетки, которые «отвечают» за конкретные изменения на конкретном участке сетчатки. Эти клетки достаточно жестко запрограммированы, и не могут совершать никаких иных действий, кроме тех, что заложены в них природой. Сигналы, которые эти клетки «выдают» дальше, могут быть только двух видов для каждой отдельной клетки, несмотря на то, что, производя эту информацию, они совершают достаточно сложные преобразования.

Таким образом, можно считать, что продукция «простых» клеток и является именно теми элементами, которые в конечном итоге и составляют «зрительную картину». В дальнейшем эти элементы отправляются в «сложные» клетки, которые также запрограммированы на производство определенных элементов.

Видим ли мы, в данном случае аналог принципа функционирования картин и элементов? Возможно. Однако, где провести грань между действительно элементарными «кирпичиками» и «первичными» картинами, то есть картинами наиболее низкого уровня?

Очевидно, для зрительного механизма, порогом следует считать элементы, производимые «простыми» клетками, потому что они «написаны» уже на том языке, на котором разговаривает мозг, в отличии от данных, этими клетками получаемых, однако, уже для более глобальных механизмов, например, «рецепторов рецепторов», подобные элементы не несут полезной нагрузки, оставаясь ниже уровня восприятия.

Опираясь на сказанное выше, можно сделать предположение, что некие механизмы также «производят» определенные элементы, преобразовывая при этом материалы, полученные, скажем «на другом языке».

Благодаря этому, к примеру, мир не разбит для нас на зрительные, слуховые, тактильные, и вкусовые ощущения, а представляет собой единое целое, а сны не представляются нам лишь в одном «формате» - без звуков или изображения. Некие таинственные «платы» и «провода» нашего мозга сводят воедино впечатления от разных органов чувств, формируя при этом те самые «первоэлементы» информации.

Уникальность «Игры в бисер» - одного из самых значимых произведений мировой литературы двадцатого века состоит в том, что это не только социальная антиутопия, призывающая человечество, погрузившееся в пучину «фельетонной эпохи», одуматься, и осознать опасность духовной деградации. Это еще и уникальный культурологический труд, который удивительно точно описывает принципы и механизмы формирования культур и цивилизаций, а также предлагает читателю заняться моделированием уникальных культурных процессов.