fi_la

Эту проблема волновала и философов древности и ученых современности. Любопытный подход к этой теме был предложен выдающимся физиком Вернером Гейзенбергом. Он подчеркивал, что решение лежит не в совсем традиционной, «умозрительной» плоскости:

«…понятия «делится» и «состоит из» имеют ограниченную область применения. Как в теории относительности понятие «одновременно» или в квантовой механике понятия «положение» и «скорость» применяются лишь с характерными ограничениями, утрачивая свой смысл при некритическом употреблении не в том контексте, точно так же и понятия «деление» и «состав» имеют корректный смысл лишь в строго определенных ситуациях. Лишь когда элементарная частица распадается вследствие воздействия на нее малых энергий на две и более части, масса покоя которых в сравнении с этими малыми энергиями очень велика, мы имеем право говорить, что данная элементарная частица состоит из этих частей, может распадаться на них. Во всех прочих случаях слова «делится» и «состоит из» не имеют четкого смысла. При столкновении двух частиц высоких энергий происходит, по сути дела, создание новых частиц из кинетической энергии. Энергия становится материей, принимая форму элементарной частицы. Впрочем, различение между элементарной частицей и составленной из частиц системой опять-таки лишено четкого смысла. Частицы суть стационарные состояния физической системы «материя».[1]

Хотя мы рассуждаем о вещах принципиально иных, однако сама идея о некорректности во всех случаях жесткой постановки вопроса о «элементарности» некоторых частиц, и в частности элементов органического мира и сознания вполне может быть использована и нами. Уж слишком она хороша и соблазнительна.

Надо сказать, что в некоторых случаях задача об элементарности может решаться сама собой. Так, например, происходит в социальных системах, первоэлементом которых является человек, который в социальном смысле действительно неделим.

Однако такая удача редко достается на долю исследователей. В остальных случаях все выглядит куда запутаннее. Пытаясь решить эту проблему «от противного», мы говорили о том, что на определенном уровне, например химических соединений, зависимость от вышестоящих систем сводится к минимуму. Действительно, молекулы воды, в неизменном виде кочуют по планете, временно пребывая в самых разнообразных живых организмах-системах, а смерть «патрона» в таком случае, становится лишь окончанием очередного периода в «существовании» элементов-молекул.

Впрочем, этот порог может являться лишь тем порогом, который отделяет мир органических систем от мира неживой природы, живущего по совершенно другим законам.

Ведь в каком-то смысле, существование органического мира на основании определенных принципов, означает лишь существование определенных законов, которым подчиняются входящие в него системы. Если же система этим законам не подчиняется, то, очевидно, она принадлежит к другому миру.

Вместе с тем, этот обтекаемый теоретический постулат мало пригоден для практического разделения «зерен и плевел». Разные химические соединения могут проявлять как явное пренебрежения к органическим законам, при этом оставаясь основой жизни (уже упоминавшаяся вода наиболее яркий пример), так и подчинятся этим законам вплоть до невозможности отдельного существования (аминокислоты, ДНК и так далее).

При этом сложность соединения не является достаточным критерием, равно как и его молярная масса (вспомним хотя бы сложнейшие полимеры, которые совместимы с жизнью лишь косвенным образом).

И даже такое приблизительное толкование мало пригодно для экстраполяции на механизмы работы сознания, ведь, в самом деле, трудно предположить, что в нашей голове может надолго задержаться информация, совершенно не подчиняющаяся внутренним законам построения мыслительных картин.

В связи с этих хотелось бы привести ряд соображений, связанных исключительно с физиологией сознания, которая в данном случае позволяет пролить свет и на более тонкие механизмы.

Если бы мы находились на месте нашего мозга, и перед нами стояла задача упорядочить огромные массивы информации, выстроив для этого изящные картины, из чего бы мы стали их строить? Возможно, мы воспользовались бы готовыми стройматериалами – информацией, полученной из внешних источников. Но, в этом случае мы столкнулись бы с тем, что в связи с крайней несогласованностью поставщиков, и отсутствием у них единого стандарта, мы должны очень долго подстраивать один элемент к другому, заставляя их пребывать в минимальном равновесии. Наши ухищрения в этом случае, можно было бы уподобить попыткам соорудить красивый и прочный шкаф из нескольких свежеспиленных деревьев. Мы бы мучались с непослушными, растущими во все стороны сучьями, круглыми стволами, морщинистой корой. Дело пошло бы совсем по-другому, если бы мы заранее позаботились о приобретении хорошего деревообрабатывающего станка, с помощью которого нам бы удалось превратить стволы разной толщины в ровные, стандартные доски, сучья в прямые, отшлифованные брусья, а кору в элементы декора. Уже из этих стандартных деталей, мы бы без труда составили бы красивый и прочный шкаф.

Очевидно, что и столкнувшись с необходимостью хранить информацию в легких складных конструкциях, мы также в первую очередь позаботились бы о том, чтобы представить ее в том виде, который отвечал бы принятым стандартам. Для этого, нам тоже пришлось бы обзавестись специфическим оборудованием, которое могло бы преобразовывать все многообразие внешнего мира в более или менее стандартные информационные пакеты, или элементы, пригодные для включения в разнообразные картины.

Пользуясь аналогией с работой человеческого организма, такое оборудование можно было бы назвать своеобразными «рецепторами», работающими с информацией уже преобразованной «рецепторами основных органов чувств».

Вполне вероятно, что природа, создавая наше сознание, пошла по пути оснащения его именно такими механизмами. По крайней мере, в пользу этого говорят данные, полученные исследователями физиологии мозга.

[1] В. Гейзенберг «Шаги за горизонт», М., 1987, стр. 152.

Я уже вспоминал о механизмах, позволяющих мозгу работать со зрительными образами. Хочется вернуться к ним еще раз. Ученые выделяют в мозгу так называемые «простые» клетки, которые «отвечают» за конкретные изменения на конкретном участке сетчатки. Эти клетки достаточно жестко запрограммированы, и не могут совершать никаких иных действий, кроме тех, что заложены в них природой. Сигналы, которые эти клетки «выдают» дальше, могут быть только двух видов для каждой отдельной клетки, несмотря на то, что, производя эту информацию, они совершают достаточно сложные преобразования.

Таким образом, можно считать, что продукция «простых» клеток и является именно теми элементами, которые в конечном итоге и составляют «зрительную картину». В дальнейшем эти элементы отправляются в «сложные» клетки, которые также запрограммированы на производство определенных элементов.

Видим ли мы, в данном случае аналог принципа функционирования картин и элементов? Возможно. Однако, где провести грань между действительно элементарными «кирпичиками» и «первичными» картинами, то есть картинами наиболее низкого уровня?

Очевидно, для зрительного механизма, порогом следует считать элементы, производимые «простыми» клетками, потому что они «написаны» уже на том языке, на котором разговаривает мозг, в отличии от данных, этими клетками получаемых, однако, уже для более глобальных механизмов, например, «рецепторов рецепторов», подобные элементы не несут полезной нагрузки, оставаясь ниже уровня восприятия.

Опираясь на сказанное выше, можно сделать предположение, что некие механизмы также «производят» определенные элементы, преобразовывая при этом материалы, полученные, скажем «на другом языке».

Благодаря этому, к примеру, мир не разбит для нас на зрительные, слуховые, тактильные, и вкусовые ощущения, а представляет собой единое целое, а сны не представляются нам лишь в одном «формате» - без звуков или изображения. Некие таинственные «платы» и «провода» нашего мозга сводят воедино впечатления от разных органов чувств, формируя при этом те самые «первоэлементы» информации.