fi_la

В истории для меня самое интересное - понимание, как мыслили люди прошлых эпох. Реконструкция, воссоздание, понимание. Череда исторических фактов чертовски скучна без их понимания. Да и причинно-следственные связи, выстрооенные с точки зренияповедения современного человека частенько кажутся мне надуманными.
Что на самом деле двигало людьми былых времен, и как они воспринимали себя и окружающий мир - вот что интересно. Не нарастить на древнюю черепушку мясо и кожу по методу Герасимова, а заглянуть внутрь этой самой коробочки.
Естественно, люди, ковыряющиеся в истории с этой же целью, вызывают мой живой интерес. И вот одна зарисовочка.
Как вам наверняка известно, фабула романа "Имя розы" лихо закручена вокруг цепочки убийств, происходящих в аббатстве. Без этого стержня у Эко не получился бы увлекательный детектив, а книга не стала бы бестселлером. Ведь, согласитесь, рассуждения о маргиналиях или специфике храмовой скульптуры и декора большинство читателей пропускала, как пропускали школьницы батальные сцены "Войны и мира".
А вот убийства и расследования в стиле лучших мастеров жанра - это да, приковывает внимание. Но сегодня детективная компонента интересует меня немного в другом аспекте.
Эко строит основную коллизию на том, что аббат, доподлинно зная обстоятельства гибели иллюстратора Адельма, и все сопутствовавшие этому обстотельства, не делится важнейшей информацией с Вильямом Баскервилем, уповая на то, что отсрый ум британца сам справится с загадкой.
С каждым днем положение аббата становится все хуже и хуже губернаторского (если позволите такой каламбур), однако он вплоть до своей ужасной гибели так и не решается рассказать брату Вильгельму важнейшие сведения.
Не делает он это, потому что правда открылась уважаемому Аббону к ходе исповеди, тайну которой монах так и не нарушил.

Конечно, вполне может быть, что в угоду сюжету, Эко перегибает палку, и восприятие тайны исповеди не было столь суровым и однозначным, смыкавшим уста даже под угрозой краха привычного мира (а аббат отчетливо понимал, что промедление Вильгельма грозит ему потерей аббатства).

Но я не склонен упрекать знатного медиевиста в спекуляциях. А теперь представьте себе, как эволюционировало сознание человека. Сегодня сохранить нечто втайне практически невозможно, какие бы обещания и клятвы не давал новый носитель тайного знания.
Мы привыкли в тому, что все, что известно двоим - известно всем.

А мир средневекового монашества не одну сотню лет держался на том, что старшие братья, наделенные правом исповедовать, хранили в строжайшей тайне информацию, которой им ой как хотелось поделиться. Кажется, что мы должны понимать европейцев, живших шестьсот - семьсот лет назад очень хорошо. Культура, цивилизация, иная общность. А на деле, такая простая ценность (и моральное обязательство), как тайна исповеди нам совершенно непонятна.

Скажите, приняли бы вы в расчет допущение, что человек, жизненно заинтересованный в распространении информации, оставил бы ее при себе, не сдерживаемый юридическими нормами, а лишь нравственным законом?
Как мы знаем, аббатство полностью сгорело, аббат погиб, а Вильгельм, хоть и разгадал загадку, не сумел спасти утерянное сочинение Аристотеля. Интересно, возможно было бы такое равзитие событий в современном мире. И еще интереснее, насколько верно Эко проник в головы средневековых монахов.
А как вы думаете? 

В субботу у нас в праздничной программе чудное действо - марафон по игре "ЧТо? Где? Когда?". Будем сутки отвечать на вопросы. А я, как оказалось впоследствии, вчера устроил себе отличную тренировку. Ровно сути бодрствования, из которых 17 часов за рулем, а остальное время - на всяческие переговоры (ну и поесть - часа полтора).
Почему черт меня дернул еще раз съездить в Донецк на машине - ума не приложу (года полтора назад зарекся, и надо было держаться), но теперь уж точно ни-ни.
В результате, репетиция марафона удалась на славу. Если учесть, что перед эти я спал всего четыре часа, боевые кондиции не оставляют желать лучшего. Все путем, короче.
Ну и еще из дорожных заметок. По итогам возвратного проезда Харькова (где-то в полвторого ночи), городу присваивается почетное звание столицы уличной проституции нашей родины (ранее на это звание в моем списке претендовали Кобеляки, но Харьков переплюнул резиденцию Касьяна).
Московский проспект в указанное время был прямо-таки обсижен ночными бабочками. Всего их было штук двадцать (правда, и проспект длинный). Судя по заискивающим взглядам и редким машинам, останавливавшимя у обочины, предложение явно превышало спрос.
Надо отметить, что большинство харьковских девиц были чрезвычайно юны. А учитывая то, что Харьков - город студенческий, думаю, что старый советский анекдот относительно инвестиций, необходимых для превращения женского общежития в бордель тут по-прежнему актуален.
Интересно, это в Харькове с деньгами все так плохо, или уровень морали уже ниже плинтуса?
Теперь о неприятном. Харьковскую трассу тоже начали ремонтировать. Начали в нормальной четыерхполосной части, которую покаместь превратили в двухполоску. Время доезда выросло не сильно, но ездить стало более нервенно.
И о хорошем. В "Сестрах" появилось черничное меню. Ммм, пальчики оближешь. Блинчики великолепны, чернично-молочный коктейль освежает. Остальное не попробовал, но подозреваю в отменном качестве. Так что будете ехать - не проезжайте мимо.