fi_la

В декабре я поставил планы на год. Отчитываюсь потихоньку. О спортивных успехах я уже рассказал. Теперь о прочитанных книгах. Конечно, можно было бы читать и больше, но запланированный график я выдерживаю.

С начала года я прочитал три новых книги, а также перечитал две.

Одна из перечитанных книг – вторая часть «Таинственной страсти» Аксенова, уже в посмертном «расширенном» издании. Что сказать, наверное, эта книга подводит черту под уникальной эпохой – удивительными временами «шестидесятников». Творческое, жадное к жизни и невероятное продуктивное послевоенное поколение. Точнее, поколение, по жизни которого война так или иначе прошлась, но творческие взлеты которого пришлись как раз на послевоенную, а еще точнее на постсталинскую эру.

В романе Аксенова фигурируют и Рождественский и Евтушенко, и Неизвестный, и Мессерер, и Высоцкий, и Окуджава, и Вознесенский, И Ахмадуллина. Читая, поражаешься не только тому, что столько талантливых людей жили в одно время, но и тому, в какой атмосфере творческой дружбы они жили.

Наверное, подобная увлеченность, самоотдача (в пастернаковском смысле слова) стала знаком и символом эпохи. Веселые, жизнерадостные, талантливые люди не делали карьеру, потому что она была заказана для них в Советском Союзе, даже в оттепельном союзе. Они жили и творили и эти понятия были неразрывны.

Аксенов же летописал бурлящий котел творческих и жизненных страстей, который сейчас может вызвать лишь чувство зависти, поскольку такие поколения действительно приходят в мир крайне редко. И еще реже они приходят в мир, который своим давлением, буквально заставляет их отдавать себя творчеству и творческому общению.

В общем, «Таинственная страсть», книга, которую можно читать с завистью, и книга, которую нужно читать, чтобы понимать большую эпоху.

Кроме того, я перечитал пулмановский «Янтарный телескоп». Иногда я начинаю перечитывать его чисто механически, но потом неизбежно вовлекаюсь, и вновь переживаю замечательную историю. Вообще, полагаю, что эта трилогия наиболее сильная вещь в современной фантастике. Я не большой любитель жанра, но Пулман настоящий волшебник.

Книга, с одной стороны, будит самые лучшие человеческие чувства, с другой, поднимает серьезные религиозно-философские проблемы, а с третьей удивляет нас так, как в детстве удивляла хорошая фантастика.

Тут даже говорить долго не буду. Если не читали – прочитайте обязательно. Может, вы не поймаете всех аллюзий, и не откроете для себя все смыслы, но удовольствие получите в любом случае. Ну и поплачете немного тоже.

Теперь о новом. Последний роман Эко «Пражское кладбище». Из-за того, что последние недели перегружены работой, читал урывками. Но если бы не работа, можно было бы сказать, что прочитал запоем. Как и от других книг Эко, от «Пражского кладбища» оторваться невозможно.

По стилистике книга ближе всего к «Маятнику Фуко». Эко с удовольствием пасется на полях мелких интриг, историй, спекуляций, преследований, которым был полон мир западных столиц в девятнадцатом веке.

Эко в этот раз выбирает столь любимый мною вариант исторического повествования, в котором вымышленный герой (в данном случае повествование идет от первого лица – выдуманного капитана Симонини) помещается в тщательно проработанную историческую реконструкцию, с множеством действующих лиц.

Кажется, что Эко безобразничает, и, что называется «отрывается», творя легенды одну за другой, в стремительном темпе повествования. Но при этом он ни на секунду не забывает об исторической достоверности.

Примеряясь к эпохе, Эко меняет и стиль изложения. Если в «Имени розы» мы видим тщательную неторопливую работу мастера эпохи возрождения, который вначале сам грунтует холст, или наносит штукатурку под фрески, потом намечает контуры, делает множество эскизов, набросков, и лишь затем уверенными мазками вершит свой замысел, то в «Пражском кладбище» Умберто уподобился импрессионисту на пленэре.

Он яростно кладет мазок за мазком, схватывая впечатление, и не заботясь о строгости. Иногда в нем проступает божественный Ренуар, иногда желчный Лотрек, иногда неистовый Сера. В общем, книга – настоящее смещение лучших импрессионистских стилей, и любоваться ей надо столь же быстро, на лету улавливая детали, переходы, тона, схватывая впечатление.

Сюжет романа раздерган, но крутится вокруг истории создания «Протоколов сионских мудрецов» (в версии Эко «Пражских протоколов», поскольку действие последних якобы происходит на еврейском кладбище Праги).

Так сложилось, что я знаю историю этой историко-литературной мистификации, и могу сказать, что Эко придерживается фактов с чрезвычайной добросовестностью, прослеживая путь «протоколов» от диалога Монтескье и Макиавелли, имевшем место на том свете, и зафиксированном неким Жоли, сквозь литературные обработки, с привлечением в качестве материалов новелл Сю и Дюма,  и наконец до российского перевода и компиляции, сделанного из сугубо политических соображений (сдерживание революционных настроений в черте).

Главный герой пересекается с хорошо известными нам персонажами. Это и Гарибальди, и Мадзини, это и Пруст и Дрейфус, это и Фрейд и аббат Фариа (странно, кстати, что по тексту нет отсылок к Месмеру, королю «животного магнетизма того времени), и даже хорошо известный нам, но давно забытый на Западе Лео Таксиль.

«Маленький человек» в мире интриг, где можно получить деньги, блага, признание выдумывая, записывая, организовывая слежку, воруя и так далее. Цинично, но не более цинично, чем наша современная жизнь.

Эко, как всегда играет, но в конце все яростнее и яростнее упирает на слова «окончательное решение», подчеркивая, что беллетрестическая и политическая возня неожиданно для ее участников может обернуться несказанно большим, нежели им кажется.

Симонини творит историю. Эко не знает, от сотнях тысяч жертв погромов в России, но он знает об «окончательном решении», и привязывает «протоколы» к «Майн кампф», хотя эта связь и более опосредована.

И тут легкая книга бьет по голове, вызывая уже совершенно другие чувства.

Другой прочитанной книгой стал труд Жака ле Гоффа «Цивилизация средневекового Запада». И хотя это более специальная книга, необходимая скорее мне, для работы над собственным романом, рекомендовать ее к прочтению я могу смело.

Хотя бы потому, что у ле Гоффа очень доступный и легкий стиль изложения. Он не стремится к излишней наукообразности, при этом выстравивая строго научный текст.

Автор скорее нарративен, но при этом перепахивает столько, что выводы приходят к нему сами, как неизбужный результат.

Случается, ученый дернет одну-две ниточки, и по трепетанию всей паутины, определит ее устройство. Ле Гофф не такой. Он последовательно вскапывает все доступное поле, и когда «цель» окружена со всех сторон, неожиданно для самого себя, обнаруживает, что созрел для формулировки открытий.

Труд ле Гоффа ценен тем, что помогает реконструировать ход мысли, моральные устои и ценности средневекового человека. Конечно, не во всем, но во многом. Причем, к этой реконструкции француз приходит через описание условий жизни. Он говорит о распорядке дня, устройствах и механизмах, структуре экономических отношений, бунтах и лесных разбойниках, жестах и песнях, работе монастырей, и реализуемых на практике принципах вассалитета.

Он описывает то, что подлежит описанию, не пытаясь истолковывать. Но описания эти настолько подробны и всеобъемлющи, что невольно подталкивают нас к выводам.

Например, говоря о природе дуэлей, ле Гофф приводит средневековый жест, в котором вызванного на дуэль подменяет брат-близнец, и разит обиженного, поскольку невиновен сам. Казалось, банальщина, но именно эта история говорит нам о божественной сущности дуэли, утраченной в последующие века. Дуэль не выявляла того, кто лучше владеет оружием, дуэль неизменно определяла виновного, который не мог избегнуть наказания. И только невинный брат мог победить в дуэли противника, поскольку заключая условное соглашение, ставил на кон не свои умения, а свою невинность.

Таким моментов в книге множество, и она позволяет хорошо понять строй мысли средневекового европейца. Плюс книга неплохо систематизирует перемещения народов по европейским просторам, что хорошо помогло лично мне, поскольку я никогда не мог как следует уложить это в собственной голове.

Думаю, каждый найдет в этой книге что-то интересное и полезное именно для себя.

Наконец, третьей прочитанной книгой стала беллетристика. «Атлант расправил плечи» Айн Ренд. Это сугубо развлекательное чтиво, с лихим увлекательным сюжетом, позволяющим скоротать время.

Выступив в популярном в первой половине века жанре антиутопий, автор решила обратиться к экономическому аспекту апокалиптических пророчеств. Ну а поскольку книга писалась в Америке, то все получилось очень ожидаемо и предсказуемо.

Гимн Смиту, с его невидимой рукой рынка, свободным отношениям, и минимизации роли государства.

Не знаю, читала ли Ренд Вебера, но вольно или невольно, она стала прекрасным популяризатором учения о протестантской этике. В общем, сам роман является одой протестантской этике, и как любая ода бескомпромиссен в плане очернения черного и обеления белого.

Регуляторные функции демонизируются, и мир, где государство вмешивается в экономику рушится в тартарары. Наверное, для маккартистской америки это было вообще замечательное произведение. Но сейчас, когда мы смотрим на мир не через призму классового противостояния, и нам наблюдения Вебера не кажутся политически ангажированными.

И уж тем более, не вызывает отторжения и текст Ренд, со всей любовью к энергичным предпринимателям, которые созидают, любят друг друга, живут, и в общем хорошо себя чувствую, пока в их жизнь не лезет государство.

Предпринимательство,- - становой хребет экономики. Эта нехитрая мысль, расписанная на три тома, наверное, сама по себе может сделать книгу бестселлером. Ну а яркие киношные персонажи и вовсе должны очаровать читающую публику.

Итого, на поездку вполне подходящая книга – динамичная и легкая.
Буду читать еще - непременно напишу еще.