Ассоциации - основа мышления (часть 7. Окончание)

[fi_la]

Как мы понимаем друг друга? Общность культур и общность людей. Как найти общий язык? Окончание главы.

На самом деле, вряд ли когда-либо будет создано универсальное средство, позволяющее перекодировать «групповые ассоциации» отдельных культур на гипотетический «общий язык», ведь каждый из нас на собственном опыте знает насколько прочны и устойчивы присущие ему ассоциации. Они, собственно и должны быть такими, ведь мозгу крайне неудобно было бы иметь дело с ассоциациями неустойчивыми и ускользающими: такие ассоциации грозили бы превратить наше сознание в хаотический набор сведений и сигналов.

В связи с этим, мы самым естественным образом возвращаемся к тому, что создаваемый глобальный язык будет рождаться заново, в муках обретая свои знаки, подобно тому, как постепенно обретала свои знаки Игра в бисер. При этом движение к более полному употреблению нового ассоциативного ряда должно происходить постепенно из поколения в поколение. Постепенно картины нового культурного образования будут наполняться все новыми и новыми устойчивыми ассоциациями, как заново созданными, так и существовавшими ранее в рамках локальных культур.

Беда лишь в том, что этот глобальный «новояз» может стать слишком поверхностным, отражая лишь малую часть культурной деятельности человека. Это не несет никакой угрозы в том случае, если он будет существовать, как «довесок» к картинам «основной» картины, однако может стать настоящим горем в том случае, если будет выходить на первый план. Тогда мир может пережить нечто подобное тому, что пережили уничтоженные европейцами цивилизации, утратившие самое ценное, что у них было – собственную систему ассоциаций, приобретя взамен лишь куцые обрезки системы европейской.

Впрочем, это уже не относится к теме данной работы.

Упомянув о культурах, павших под натиском европейцев, хотелось бы сказать еще несколько слов о подобных им «погибших цивилизациях» и их изучении. Сегодня ученые тратят немало времени на воссоздание образов этих древних культур, от которых до нас дошли лишь отдельные разрозненные знаки. Ученые пытаются воссоздать по ним облик утраченных культур, подобно тому, как палеонтологи пытаются воссоздать облики давно погибших животных по незначительным фрагментам их останков.

При этом, мне кажется, часто ученые сталкиваются с проблемой, которая, как уже отмечалось ранее, волнует биологов, которые без устали борются с так называемым «очеловечиванием» объектов исследования. Они заставляют себя отказаться от мысли, что животное может иметь тот же ассоциативный ряд, что и исследователь, а значит его реакция в той или иной ситуации вовсе не адекватна реакции самого исследователя в той же ситуации.

В случае с изучением почтенных древностей иногда происходит нечто подобное. Мы пытаемся включить пришедшие к нам из глубины веков культурные элементы в наши собственные картины, использую при этом привычные нам ассоциации, которые, как нам кажется, как нельзя более подходят к тому ли иному элементу. И в данном случае мы можем стать жертвами некорректной «перекодировки», ибо элемент столь смело «понятый» нами, возможно включался некогда в совсем иную картину, и был опутан совсем иной ассоциативной сетью.

Если даже не углубляться вдаль веков и цивилизаций, а вспомнить то, как привычно используем мы в быту некоторые пословицы и поговорки, придавая им совершенно определенный смысл, то мы увидим, что не столь уж далекие нам предки, пребывающие к тому же еще и в одном с нами «цивилизационном» пространстве придавали этим самым словосочетаниям совсем другое значение, включая их в совершенно другой ассоциативный ряд.

Таким образом, наши позиции могут оказаться уязвимы, вследствие того, что мы находимся в плену собственных ассоциаций (рожденных в муках творчества, а потому особенно дорогих), и воспринимаем их часто, как единственно возможные, забывая однако о том, что «Игра в бисер» это пока лишь сказка, а значит, ассоциаций абсолютно законных попросту не существует.

Завершая эту главу, мне хочется еще раз напомнить о многогранности роли и функции ассоциаций в нашем сознании. Они, с одной стороны, являются глубинным механизмом сознания, который позволяет ему работать, связывая отдельные элементы в стройные картины; с другой – они являются зримым для нас отражением упомянутых глубинных процессов, благодаря которым мы можем судить о них, и строить свои догадки о их сущности. И, наконец, именно ассоциации являются основой человеческого общения, а значит основой культуры.

Ведь духовная (или, правильнее сказать, интеллектуальная, основанная на разуме) близость двух людей определяется, по сути, количеством общих законных ассоциаций, или, как следствие, - количеством общих картин – чем их больше, тем ближе люди друг другу. Возможно даже, что можно определить некие количественные пороги общих картин или ассоциаций, которые разделяют различные уровни человеческой общности – от семьи до универсума. Впрочем, точные подсчеты в данном случае не так уж и важны.

Следующая глава моего повествования будет посвящена еще одному аспекту работы нашего сознания, который как раз и возможен именно благодаря ассоциациям. Речь идет о сновидениях, или непроизвольной работе разума.