Пугачев

Монолог Хлопуши в исполнении Высоцкого был когда-то весьма популярен. Сам актер читал его на творческих вечерах. Вот наткнулся сегодня на запись монолога на сборном диске. В версии, которую вы можете услышать ниже

Когда слушаю этот монолог, вновь и вновь возвращаюсь к старому вопросу. Как получилось так, что образ Пугачева был легендаризирован и даже частично поэтизирован.
В России бунтов хватало, но Разин остался в народной памяти истребителем юных баб, а, скажем, Булавин или Болотников оказались в поле зрения только потому, что в эпоху победившего социализма надо было как-то отражать борьбу народа против самодержавия.
Пугачев стоит в этом ряду особняком.. Например, Есенин писал свою поэму в 1920 году. С одной стороны, Пугачев уже был как бы предтечей революционных деятелей современности, с другой стороны, события на тамбовщине, да и иные выступления против зверств военного коммунизма, были очень близки по духу пугачевской вольнице.
Так что о чем именно писал Есенин, мне сказать тяжело (может, кто и знает точно). В любом случае, он обратился именно к фигуре Пугачева.
Между тем, пугачевский бунт был не менее жесток, и не более поэтичен, чем другие народные восстания. Жестокость била через край, причем вражда была не только классовой, как принято было говорить при советской власти, но и национальной (особенно после присоединения к восставшим башкиров под водительством Салавата Юлаева).
Сейчас трудно уже сказать, какой была реакция столичного общества на события, но определенно Пугачев помимо страха вызывал и любопытство.
Очевидно, что поэтизацию Пугачева начал Пушкин, который, впрочем, не проявлял однозначнх симпатий к самозванцу. Пушкин очень ответственно подошел к работе по изучению истории пугачевского бунта. Удивительно другое, заказ Пушкину сделал правящий монарх. Казалось бы, зачем императору играть с огнем и поэтизировать самозванца. Ведь самозванцы угроза империи в любые времена. Возможно, царь не задумывался о том, что получится у поэта.
Пушкин, которому удалось пообщаться не только с потомками, но и с живыми еще свидетелями событий, проникся духом восстания. И даже если абстрагироваться от образа самого Пугачева, который был преподнесен "благородным разойником" лишь в сугубо художественной "Капитанской дочке", можно сказать, что Пушкин создал легенду о бунте.
После Пушкина, Пугачев стал героем.
И вот что в этой истории максимально интересно для меня: выходит, что Пушкин, а вслед за ним Есенин, Высоцкий создали историю. Ту историю, которая кажется нам привычной и правильной. А ведь эта история - не только "авторская", она еще во многом и художественная.
И мы, как машинистка Манна, тоже можем сказать, читая Пушкина или слушая Высоцкого, "теперь я знаю, как все было на самом деле".