![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
Мы уже вспоминали о том, как причудливо могут сохраняться нашим сознанием сны. Я приводил чудесную цитату Манна, описывавшую то, как труднее и труднее с каждым разом было фараону рассказывать свой сон, как ускользал он от него, теряясь в смутной мгле ночи.
Воистину, все что происходило с фараоном имеет свое объяснение. Сон его был настолько ярок, что не мог не сохраниться в краткосрочной памяти. Это была действительно живая картина, состоящая из ряда выразительных элементов. Картина эта казалась законченной, однако, как и любая другая картина, настоятельно требовала новых элементов, новых связей и ассоциаций. Эти ассоциации никак не могли прийти, а новые элементы никак не ловились в речах многочисленных советников и толкователей. Царь все более и более раздражался такой неопределенностью, и, вместе с тем, все более и более терял образы своего сна.
Это было неудивительно, поскольку мозг активно взялся за работу по перестройке картины. Он искал и не находил комплементарные элементы, и ему приходилось, перевоплощая картину, делать ее компактнее. От первоначально богатого и многогранного сна оставалась одна суть, и суть эта, выделенная под влияние нарастающего беспокойства фараона, не вполне отражала настоящую его суть, ибо ассоциации, могущие проявить и сохранить правильный порядок элементов отсутствовали.
В результате, воспоминания о сне становились все бледнее, и наверное, совсем испарились бы, не предстань в нужное время перец лицом владыки Кеме Иосиф, поспешно доставленный из царской крепости быстроногим посланником фараона.
Ну а молодой еврей совершает простое и ясное чудо, проявив себя настоящим исследователям, абсолютно не похожим на полубезумных провидцев.
Он, как и большинство грамотных толкователей, действует не по наитию, поддаваясь чувствам, а рассудочно и рационально. Иосиф знает, что сон фараона таит в себе нечто, и знает, как вывести это нечто из глубин разума на свет божий. Он знает, как создаются ассоциации, что делает его самым настоящим ученым.
Я уже цитировал глубокомысленную беседу, что имела место в Критской беседке, когда речь шла о снах и сновидениях. Приводил я также и весьма схожий диалог, имевший место в совершенно другую эпоху, в котором принимал участие легендарный Сократ, и известный благодаря ему раб. Оба эти диалога демонстрируют то, как легко создаются ассоциации, и об этом мы уже говорили, но кроме того, они показывают также и то, каким путем эти ассоциации создаются.
Оба этих диалога построены но сочетании вопросов и ответов. При этом мы видим, что отвечая на каждый из грамотно поставленных вопросов своего собеседника, и фараон, и раб проводят новые вполне определенные ассоциации. Эти ассоциации позволяют установить новые связи между элементами, приводя в порядок нарождающуюся картину.
Естественно, каждый из этих диалогов, является в определенной степени крайним случаем, своеобразной демонстрацией того, что в менее акцентированном виде использует в своей работе каждый человек. В своих рассказах оба автора передают беседы двух сторон, одна из которых всегда выступает в роли вопрошателя, другая в роли отвечающего.
При этом мы можем знать или предполагать, что первая сторона имеет в своем сознании полные картины того, о чем ведется разговор. Вторая же сторона, и в том и в другом случае, лишь формирует в себе эти картины. Вместе с тем, мы можем быть абсолютно уверены в том, что формирование картин у фараона и раба действительно происходит на наших глазах, или, иными словами, что они вполне искренни в своих ответах. Скептически настроенный критик, конечно, может заподозрить хитрого менонова раба в доскональном знании геометрии, однако мы, как люди здравомыслящие, со спокойной совестью можем отмахнуться от такого предположения. Еще менее вероятно, что честолюбивый фараон, сам зная смысл своего сна, отдал лавры, принадлежащие толкователю, другому человеку.
Ну а если оба отвечающих были вполне искренни, то это значит, что мы имеем уникальную возможность наблюдать за рождением картин, не ставших следствием простых наблюдений, а созданных на основании опыта, с задействованием творческой составляющей мышления. Говоря проще, мы могли явно увидеть, как человек формирует картины при помощи исключительно своего разума (с той лишь оговоркой, что в данном случае ему активно помогают своеобразные «учителя»).
Вспомните, мы неоднократно говорили о том, что многие картины у человека, как и у животных, формируется на основании переработанной внешней информации, на основании опыта. Человек пользуется пятью чувствами и вполне достоверно отражает в картинах сознания окружающий мир. Человек также окрашивает эти картины собственными эмоциональными элементами. Все это в полной мере присуще и животным, и является естественной способностью мозга. Иными словами, мозг и сам, без участия нашего творческого «я» вполне может создавать подобные картины, предоставляя нам возможность распоряжаться ими по нашему усмотрению.
Отличает же человека от животного способность создавать картины, которые состоят также из элементов, созданных самим сознанием, и в которых используются ассоциации, возникшие в результате работы сознания. Эти картины могут быть выстроены причудливо и неестественно, поскольку их элементы оказываются связанными самыми необычными ассоциациями.
Механизмы же создания подобных ассоциаций и являются теми механизмами, что отличают мышление человека от мышления животных. Один из этих механизмов и демонстрируют нам упомянутые диалоги. Мы видим, что ассоциации создаются благодаря ответам на точно поставленные вопросы. Сам вопрос еще совершенно не означает существования ассоциации, ведь человек спрошенный может и остаться в неведении, однако грамотный вопрос является тем спусковым крючком, который запускает неведомые механизмы «черного ящика», в результате которых, на выходе мы получаем новую, давно ожидаемую ассоциацию.